Д-р Лукаш Адамский: Путинизм и Вторая мировая война. Механизм вытеснения

Исторический очерк президента России о причинах, ходе и последствиях Второй мировой войны является отличным источником не только для анализа взглядов на историю ХХ века Владимира Путина, но и наглядной иллюстрацией парадигмы лидера российского государства, а такде показателем профессионализма бюрократического аппарата, который на него работает.

Опубликованная 18 июня этого года статья Владимира Путина в американском журнале „National Interest” под заголовком «Истинные уроки 75-й годовщины Второй мировой войны», а днем ​​позже в русскоязычной версии, уже под другим, предположительно оригинальным, названием «75 лет Великой Победы: общая ответственность перед историей и будущим», не привлекла особого внимания ни мировой, ни польской общественности. Информация об этой публикации затерялась в тени сообщений о пандемии, вызванной вирусом: SARS-CoV-2 или о беспорядках в США из-за борьбы с фактическим и предполагаемым расизмом. А в случае Польши это событие также осталась незамеченной на фоне бурных событий предвыборной кампании. Кроме того, европейские историки и политики не проявили особого интереса к полемике с огромным текстом, растянутым более чем на 50 000 знаков. Не спешили с вивисекцией взглядов российского президента ни аналитики российской внешней политики ни интересующиеся российской политикой памяти .

Трудно этому удивляться, учитывая, что текст в подавляющем большинстве повторяет мнения, ранее высказанные самим Путиным и членами кремлевской камарильи. Недавно, в 2019 году, с аналогичными тезисами выступили: Сергей Нарышкин – глава Службы внешней разведки и президент Российского исторического общества или бывший министр культуры РФ Владимир Мединский, а также пресс-службы и соцсети МИД России. Многие из тезисов статьи были ранее представлены публике самим Путиным на двух знаменитых пресс-конференциях 19 и 24 декабря 2019 года. Именно тогда российский президент не только обвинили Польшу (II Речь Посполитую) в сотрудничестве с нацистской Германией, но и намекнул на совместную ответственность Польши за Холокост. Все эти заявления российских официальных лиц в то время так интенсивно комментировались за пределами России, что, когда Путин, наконец, опубликовал свою статью через несколько месяцев после этого, уже ни у кого не осталось желания повторяться со своей критикой озвученных тезисов.

Однако это не означает, что статья Путина не представляет ценности. В качестве источника она много чего говорит о взглядах президента России и о его восприятии международных отношений и показывает менталитет и компетентность аппарата, который работает на лидера российского государства в исторических вопросах. Поэтому, несомненно, эта статья в „National Interest” таки заслужила на подробный анализ.

************

Статья Путина как материал политический представляет его собственное видение причин и хода Второй мировой войны, а также уроки, которые можно извлечь из нее. Публикация статьи в американском консервативном журнале явно указывает на то, что она была написана для западных читателей. В то же время эмоциональный язык с возвышенными, если не сказать экзальтированными апелляциями к «железной силе духа» общества СССР или «героической, самоотверженной борьбе с нацистами», результатом которых стала «победа, переданная нам [следующим поколениям], которая никогда не будет забыта; вместе с рассказами о семейной истори; упоминание о смерти двухлетнего брата в блокадном Ленинграде – все это подталкивает к выводу, что ещё одним равноправным адресатом этого текста есть российская публика, привыкшая к такому стилю. В тексте есть ссылки на эпизоды Второй мировой войны, известные исключительно людям, получившим образование в СССР, или его гражданам, которые лично имели исторический опыт Второй мировой войны. Например, пассаж о легендарной бессмертной «6 роте», на которую указывает российский исследователь исторической политики Алексей Миллер. Пол-царства тому, кто среди читателей из-за пределов России знает, о чем идет речь –констатировал историк в комментарии.

Между строк Путин явно хочет показать, что он преуспевает в роли хранителя исторической памяти русского народа; памяти – во многом сформированной во времена Брежнева сознательными усилиями Советского государства, а теперь для многих россиян являющейся эрзац-религией. Эмоциональность, с которой он относится к этой истории, показывает, что он отождествляет себя с ней. Альтернативной гипотезой может быть предположение, что текст был просто, возможно в спешке, отредактирован из нескольких текстов, предназначенных для разных аудиторий, отсюда и упомянутые несоответствия.

Почему публицистический текст Путина об истории был подготовлен ​​для зарубежной аудитории? Путин прямо указывает, что причиной были «обвинения ряда политиков», желающих переписать историю Второй мировой войны, в частности, резолюция Европарламента от 19 сентября 2019 года, в которой пакт Риббентропа-Молотова был обозначен как событие, открывшее путь для начала мировой войны. Для Путина распространение «исторического ревизионизма» в Европе (читай – безоговорочное осуждение СССР как тоталитарного империалистического государства), чему в значительной степени способствовали исследователи и политики из Центральной и Восточной Европы, является не только издевательством над памятью, но и угрозой для международного порядка, который возник после Второй мировой войны и функционировал благодаря соблюдению договоренностей достигнутых на конференциях в Ялте, Сан-Франциско и решений Нюрнбергского трибунала.

А теперь давайте подробнее рассмотрим тезисы президента России.

В самом начале подведения итогов заметно, что Путин на широкую ногу использует взгляды так называемого ревизионистского течения интерпретаций Второй мировой войны, дополнительно приправляя их собственным соусом. Он утверждает, что ответственность за начало Второй мировой войны лежит не только на гитлеровской Германии, но и на многих других государствах, особенно на странах-победителях Первой мировой войны, которые чрезмерно обидели Германию и создали, или же согласились с созданием ряда стран в Центральной Европе с границами установленными в одностороннем порядке. «Версальский договор стал для Германии символом глубокой несправедливости (…).Именно национальное унижение сформировало питательную среду для радикальных и реваншистских настроений в Германии», а само «Версальское «мироустройство» породило многочисленные скрытые противоречия и явные конфликты. В их основе – произвольно оформленные победителями в Первой мировой войне границы новых европейских государств».

По словам Путина, ответственность западных государств заключается в том, что они слишком поздно осознали природу нацистского режима, признавали его агрессию или даже сотрудничали подталкивая к разрушению мира. Единственным государством, которое последовательно выступало против соглашений с Гитлером и сразу изобличало его намерения, был СССР, к сожалению, другие страны были настроены против него, поэтому вместо того, чтобы вместе бороться с гитлеризмом, они начали с ним переговоры, завершившиеся осенью 1938 года. «В отличие от многих тогдашних руководителей Европы Сталин не запятнал себя личной встречей с Гитлером, который слыл тогда в западных кругах вполне респектабельным политиком, был желанным гостем в европейских столицах. (…) Именно Мюнхенский сговор послужил тем спусковым крючком, после которого большая война в Европе неизбежной». Российский президент тут также не упускает возможности, чтобы заново продемонстрировать агрессивную атаку на Польшу, обвиняя ее в особенно охотном сотрудничестве с нацистской Германией: (…) «В Польше отдавали себе отчёт, что без гитлеровской поддержки её захватнические планы были бы обречены на провал» и «Польша же, преследуя свои интересы, всеми силами препятствовала созданию системы коллективной безопасности в Европе». Следуя из такой оценки II Речи Посполитой, Путин делает предположение поражающее радикальностю своих оценок: «Последовавшая затем трагедия Польши – целиком на совести тогдашнего польского руководства».

Показательно, что Путин относится к СССР как к равноправному участнику международных отношений. Да, есть оговорка, что «Мы помним и о преступлениях режима против собственного народа, и об ужасах массовых репрессий» и «советских руководителей можно упрекать во многом, но не в отсутствии понимания характера внешних угроз». В то же время российский президент не делает из анализа ситуации межвоенного периода элементарного для профессионального историка вывода, который, в лаконичной версии, состоит в том, что тоталитарное государство с универсалистской идеологией, репрессирующее миллионы своих собственных граждан, пытающееся создать новую цивилизацию и нового человека, никоим образом не должно восприниматься, как меньшая чем Третий Рейх угроза.

Центральная часть аргументов Путина – это его попытки защитить доброе имя СССР в 1939-1941 годах, в частности, оспаривать обвинения в адрес Советского Союза в агрессии против Польши в 1939 году и аннексии стран Балтии. Читатель узнает, что «военно-политическая верхушка Польши к 17 сентября сбежала на территорию Румынии, предав свой народ, который продолжал вести борьбу с захватчиками» и только после этого на ее територии вступила Красная Армия. Дальше Путин убеждает, что «Очевидно, что других вариантов не оставалось», потому что «неизбежная война с нацистами началась бы для страны с крайне невыгодных стратегических позиций. А миллионы людей разных национальностей, в том числе евреи, жившие под Брестом и Гродно, Перемышлем, Львовом и Вильно, были бы брошены на уничтожение нацистам и их местным приспешникам – антисемитам и радикал‑националистам.». По словам Путина, СССР «не хотел играть на стороне Германии и это привело к тому, что реальный контакт немецких и советских войск произошел гораздо восточнее установленных секретным протоколом границ, не на Висле, а более или менее на так называемой линии Керзона, которая 1919 год была рекомендована Антантой в качестве восточной границы Польши ». Наконец, российский лидер отмечает: «осенью 1939 года, решая свои военно‑стратегические, оборонительные задачи, Советский Союз начал процесс инкорпорации Латвии, Литвы и Эстонии. Их вступление в СССР было реализовано на договорной основе, при согласии избранных властей. Это соответствовало нормам международного и государственного права того времени».

В этих аргументах бросается в глаза не толькоизвестная еще из советской пропаганды обратная причинно-следственная связь между вступлением Красной Армии и уходом правительства с территории Польской Республики, но и тема защиты еврейского населения от Холокоста благодаря советским действиям – это новинка в российской пропаганде. Звучит привлекательно, но учитывая, что это классическое обоснование ex post, иными словами – является презентистской интерпретацией тех событий. Ведь в 1939 году или даже в 1940 году никто не знал, что произойдет с еврейским населением Европы. С другой стороны, утверждение о неизбежности войны основано на методологической ошибке, называемой ретроактивным детерминизмом. Историк, зная, что что-то произошло в прошлом при определенных обстоятельствах, считает, что это событие должно было произойти и что иначе быть не могло. Кроме того, эти умозаключения завуалированы в ловушку ложной альтернативы: либо оккупация всей Польши Вермахтом, либо опережение того же Вермахта своими войсками. Другие, в конце концов мыслимые варианты, такие как дальнейшее сопротивление польских войск при нейтралитете СССР, которое заставило бы союзников пересмотреть свою позицию: задержать свое наступление против Германии до весны 1940 г., или даже помощь СССР Польши – не стали предметом рассуждений Путина. В своей статье он упускает трагические судьбы польских солдат, убитых в советском плену и репрессии против гражданского населения восточных польских воеводств. Есть зато известная из советской пропаганды тема линии Керзона, , представляемая как якобы согласованная Антантой и якобы проходящая также через Восточную Галицию. Стоит притом отметить, что Советский Союз, включая самого Сталина, не идентифицировал линию Керзона с линией раздела Польши, обозначенной в советско-германском соглашении от 28 сентября 1939 г., в которой Белосток и Ломжа входят в состав СССР, а в то же врема Путин именно это делает. Точно так же, вопреки фактам, он защищает законность аннексии стран Балтии. Хоть все это можно легко проверить, ознакомившись с актами международного права, действующего в 1939-1940 годах, в том числе пакт Бриана-Келлога об отказе от войны как инструмента внешней политики, что также означает криминализацию угрозы применения силы, а также Лондонскую конвенцию 1933 года, подписанную в том числе и СССР, Польшей, Латвией и Эстонией, которая четко указывает, как определять агрессию одного государства по отношению к другому.

В статье Путин уделяет много места тому, чтобы подчеркнуть решающий вклад СССР в победу над Германией и окончание войны. Говорит, что Советский Союз «одержал грандиозную, сокрушительную победу над нацизмом, спас весь мир» (…) что «победа над нацизмом была одержана прежде всего советским народом, что в этой героической борьбе – на фронте и в тылу, плечом к плечу – стояли представители всех республик Советского Союза.  (…) и дальше что, «Дружба народов, их взаимопомощь стали для врага настоящей несокрушимой крепостью» [В 1944 году] «Красная Армия начала освободительную миссию в Европе, спасла от уничтожения и порабощения, от ужаса Холокоста целые народы. Спасла ценой сотен тысяч жизней советских солдат». Он напоминает о вкладе в победу Великобритании, США, Китая и Франции, но другие страны игнорирует.

Акцентирование роли советских военных усилий, которые часто недооцениваються на Западе, еще можно понять, хотя на самом деле подсчет процентной доли в победе всегда будет сомнительным из-за отсутствия для этого обьективных критериев. Но другие элементы этой статьи указывают на явные политические цели. Ссылка на «советский народ», конечно, направлена ​​на то, чтобы подчеркнуть узы исторической памяти между русскими и другими народами СССР. Но подчеркнутый освободительный характер наступления Красной Армии (вопреки выводам, которые напрашиваются из первой части этой статьи, обьясняющие почему историю причин Второй мировой войны нельзя упрощать и все сводить к нацизму) направлен на защиту послевоенного господства СССР в Центральной Европе. В тоже время, анализируя феномен коллаборационизма в Европе и преступлений коллаборационистов Путин упоминает только «расстрелы Бабьего Яра, Волынскую резню, сожжённую Хатынь, акции уничтожения евреев в Литве и Латвии.». То есть упоминает лишь преступления, за которые полностью или частично несут ответственность подразделения, состоящие из украинцев, или литовцев и латышей, стремясь таким образом представить всю деятельность структур борящихся за независимость этих стран как бандитов и коллаборантов. Упоминание российским президентом Хатыни, белорусской деревни, 150 жителей которой было убито германским подразделением СС при участии украинцев из Schutzmanschaft battalion, и упущение Катыни, где было убито по решению руководителей СССРв 30 раз больше польских офицеров, может быть символом такого избирательного и, следовательно, манипулятивного подхода к истории.

Важным для оценки политического послания Путина, есть его суждение о серии конференций, завершающих Вторую мировую войну, в том числе Ялтинской конференции. «[Сталин, Рузвельт и Черчилль] договорились о выработке коалиционной дипломатии, совместной стратегии в борьбе против общей смертельной угрозы… Державы-победительницы оставили нам систему, которая стала квинтэссенцией интеллектуальных и политических исканий нескольких столетий. Серия конференций – Тегеранская, Ялтинская, Сан‑Францисская, Потсдамская – заложили основу того, что мир вот уже 75 лет, несмотря на острейшие противоречия, живёт без глобальной войны».

Зачем это упоминание? Сегодня Россия соответствует критериям статуса сверхдержавы в основном благодаря своей армии, включая потенциал ядерного сдерживания, и благодаря постоянному членству в Совете Безопасности ООН – в результате договоренностей, достигнутых в последний период Второй мировой войны. В то же время Россия уступает многим странам имеющим значительно более высокий уровень социально-экономического развития. В этой ситуации обращение к истории есть не что иное, как подчеркивание неотъемлемого характера исторически обусловленного статуса России как сверхдержавы, стремящейся иметь мировое влияние, а также является выражением позиции по реформе ООН, которую Россия считает ненужной.

Квинтэссенция лекции Путина о Второй мировой войне – это упоминание постановлений Нюрнбергского Трибунала. Путин заявляет, что резолюция Европарламента противоречит обоснованию вердикта Нюрнбергского трибунала, а еще в одном месте глава РФ указывает, что трибунал осудил нацистских помощников, разного рода коллаборантов, акцентируя, «это позорное явление имело место во всех государствах Европы».

Таким образом, Путин пытается убедить мир в том, что позиция, сформулированная юристами сразу после окончания Второй мировой войны и при определенных политических условиях – а именно при влиянии СССР на работу Трибунала – должна определять рамки современных интерпретаций истории. Он не осознает или сознательно игнорирует тот факт, что позиция этого Трибунала в отношении причин Второй мировой войны полностью отличалась от позиции самого Путина. Она возлагала вину за начало Второй мировой войны исключительно на Германию, управляемую Гитлером с его имперской, геноцидной идеологией, а не на Версальский мирный договор или Польшу.

Анализ статьи Путина был бы неполным, если бы мы не заметили, что она содержит откровенную ложь. Президент России, например, заявляет, что европейские политики, особенно польские лидеры, хотели бы хранить молчание о Мюнхене. И все же Путин лично услышал на Вестерплатте 1 сентября 2009 года извинения президента Республики Польша перед чехами за навязанную Чехословакии цессию Тешинской Силезии.

Кидается также в глаза проецирование собственного образа мыслей об истории и отношение Российской Федерации к темным страницам собственной истории на образ мышления других политиков или на поведение других государств. «Советский Союз дал правовую и моральную оценку так называемому Пакту Молотова–Риббентропа (…) Вместе с тем другие государства предпочитают не вспоминать о соглашениях, где стоят подписи нацистов и западных политиков». (…) Мы также не знаем, были ли какие‑либо „секретные протоколы” и приложения к соглашениям ряда стран с нацистами. Остаётся лишь „верить на слово”.».

Убеждение, что в демократических, законопослушных странах с открытыми архивами может существовать некий «секретный протокол» к договору с Третьим рейхом – например, как убеждают российские пропагандисты, секретный протокол к договору «Пилсудский-Гитлер» т.е. к польско-германской декларации о ненападении 1934 года – она ​​просто отражает уверенность Путина и правящей элиты РФ в том, что другие европейские страны используют те же процедуры в отношении истории, что и Россия, но они более эффективны. Потому что у них никогда не поддавались заблуждениям схожим с теми, которые были в Советском Союзе в период «перестройки», когда считалось, что вскрывание «скелетов из шкафа» идет на пользу государству.

Феномен проекции как один из механизмов психологической защиты хорошо описан, например, как и рационализация преступления, направленная, среди прочего, на успокоение угрызения совести. Путин, как и многие россияне, понимает, что советский период принес миллионы жертв, в основном граждан СССР, систематическое разрушение традиционных ценностей, культуры, веры и является совершенно неэффективной экономической моделью, которая спровоцировала глубокую изоляцию от Европы на протяжении более 70 лет. Поскольку трудно возложить ответственность за советский тоталитаризм на внешние силы, многие русские пытаются увидеть какой-то положительный смысл в самом существовании Советского Союза и вытестить из сознания информацию, подрывающую эту веру. Возможно, именно поэтому президент России цепляется за мысль о том, что, возможно и другие страны подписали «секретные протоколы», при этом Путину присуща убежденность, характерная для многих историков-аматоров, убежденных в том, что профессиональная историческая наука может решить этот вопрос раз и навсегда. Ведь, как пишет Путин: «принципиально важно опираться только на архивные материалы, свидетельства современников, исключить любые идеологические и политизированные домысливания». (…) Считаю, что поиском взвешенных оценок прошедших событий должна заниматься академическая наука с широким представительством авторитетных учёных из разных стран. Нам всем нужны правда и объективность.».

Однако история состоит не только из реконструкции событий из прошлого и, следовательно, фактов, но и из их интерпретации, которые являются производными от системы ценностей, исповедуемой данным историком, а также от уровня его профессионализма.

Таким образом, в целом вся статья Путина производит впечатление не столько обвинительного приговора, сколько защитной речи против обвинений в адрес внешней политики СССР, исходящих в основном из Центральной Европы и признаваемых на общеевропейском уровне, о чем свидетельствует резолюция Европарламента. В то же время, многочисленные замалчивания советских преступлений, продемонстрированная небрежность в критике источников, а также игнорирование принципов достоверной интерпретации – настолько легко распознаются образованным читателем, который даже не историк, что эту статью вряд ли можно отнести к профессиональным выступлениям в защиту СССР. Это скорее речь адвоката-стряпчего, который из-за отсутствия образования и недостатка эмоциональной привязки к клиенту скорее навредит, чем поможет подсудимому. Это много говорит о профессионализме бюрократического аппарата, который работает на президента России, путинских профессионалов-историков, которые представили ему на утверждение черновики этой статьи.

Выступление Путина также следует рассматривать как формулирование основных посылов исторической политики современной России, которая считает защиту действий тоталитарной сверхдержавы заданием государственной важности и таким образом глумится над миллионами ее жертв, в основном самих россиян. Как квинтэссенция исторических взглядов президента России, его выступление уже является ярким предметом для анализа историками, исследователями политики памяти и социальными психологами. Однако, как очерк исторический имеющий влияние на изучение истории, он представляет ценность, аналогичную работе, опубликованной 70 лет назад, а именно «Марксизм и вопросы языкознания» авторства Иосифа Сталина.

Лукаш Адамский

Автор – историк, политический аналитик. Исследователь польско-советских и польско-украинских отношений. Заместитель директора Центра польско-российского диалога и согласия, член Польско-украинского Форума Партнерства.

Tłumaczenie: Andrzej Końko

Polska wersja artykułu:

Dr Łukasz Adamski: Putinizm i II wojna światowa. Mechanizm wyparcia