Советский Союз был страной, которая имела свои минусы; речь однако о том, чтобы минусы не засланяли плюсов – так, обращаясь к цитате из культового польского фильма «Медвежонок»(«Miś»), можно описать основу исторической политики Владимира Путина. После принятия нескольких «мемориальных законов» в последние годы, тому кто поставит под сомнение эту аксиому, особенно в отношении Второй мировой войны, грозит тюрьма.
Мемориальные законы, т.е. законодательные акты, содержащие в себе интерпретации истории – оценку какого-то исторического периода, событий или персонажей, а некоторые даже предусматривающие уголовную ответственность за оспаривание обозначенных интерпретаций, последние пару десятков лет становятся все более частым явлением. По обыкновению они ограничиваюся запретом отрицания, оправдания или релятивизации тяжелейших преступлений, совершенных в ХХ в. – геноцида, в особенности Холокоста, преступлений против человечества, военных или же преступлений против мира, как например ведение агрессивных войн, запрещенных уже в межвоенный период. Часто они также осуждают тоталитарные или авторитарные режимы, существовавшие в прошлом на территории той или иной страны, и запрещают их похвалу, равно как и обращение к их идеологиям.
Государства и его органы, особенно парламенты, могут также выражать свою оценку событий прошлого, принимая заявления либо декларации. Иногда таким образом они подчеркивают собственную правовую позицию. Для примера – осуждение советской оккупации восточных воеводств Польши означает подчеркивание непризнания их государственной принадлежности к СССР в 1939-1945 гг., ибо термин оккупация юридически означает занятие земель одного государства армией другого и установление последним временного правления на них.
В такого рода действия, как введение в правопорядок исторических оценок, особо важна превентивная цель. Речь идет о том, чтобы посредством моральной стигматизации определенных преступлений и режимов, которые их совершали, а также пенализации их оправдания или багателизирования, уменьшить риск того, что кто-то решит совершить подобное в будущем.
Так выглядит ситуация в демократических странах Европы. В России она иная. Здесь нормы, касающиеся допускаемой интерпретации истории, вводимые с особой интенсивностью начиная с марта 2014 г., имеют более широкую сферу действия. Поскольку иная у них цель. Речь не идет только о пенализации наиболее радикальных интерпретаций прошлого. Кремль, претендуя на право вмешательства в интерпретацию истории, обосновываемое государственным интересом, ликвидирует де факто интерпретационный плюрализм, господствующий в России после падения СССР. Функционирование разных интерпретаций прошлого в общественном пространстве обязано быть производной незаинтересованности власти данным вопросом, а не делом само собой разумеющимся, гарантируемым правом. При этом с перспективы Кремля данное правило, существующее по умолчанию, должно иметь важное исключение – период Второй мировой войны и непосредственно предшевствующие ей года. Здесь плюрализма не должно быть вообще, так как власть желает навязать единую интерпретацию роли СССР в этом общемировом конфликте. На практике речь идет о запрете распространения таких исторических интерпретаций внешней политики Советского Союза 1938-1945 годов, которые Кремлем считаются нежелательными, и являются, как говорит российская дипломатия, «кощунством».
Мемориальные законы
Всупереч распространенному мнению, приход к власти в 2000 г. Владимира Путина не сразу изменил благоприятствующий историческим исследованиям климат 1990-х годов. В первые года новый президент был занят прежде всего консолидацией своей власти в политическом и финансовом измерениях. Конечно могло насторожить то, что по его инициативе уже под конец 2000 г. государственным гимном Российской Федерации стал бывший гимн СССР с новыми словами. Историки замечали, что был приостановлен процесс рассекречивания советских документов, комментаторы – кровавую пацификацию Чечни, ограничение плюрализма медиа в России или лишение свободы оппозиционного Путину олигарха Михаила Ходорковского. В то же время, однако, новый президент заявлял о себе как о стороннике сотрудничества с Западом, поддерживал США в борьбе с исламским терроризмом, более того – мог даже возложить цветы к памятнику Армии Краевой во время визита в Польшу 16 января 2002 г.
Первым сигналом тревоги стало учреждение президентом Дмитрием Медведевым 15 мая 2009 г. структуры с пафосным названием «Комиссия по противодействию попыткам фальсификации истории в ущерб интересам России». Как указывает название, должна была она между прочим содействовать властям не только в «выработке стратегии противодействия попыткам фальсификации исторических фактов и событий, предпринимаемым в целях нанесения ущерба интересам России…», но также сама предлагать варианты сообразных действий. Ее председателем был назначен Сергей Нарышкин, один из ближайших соратников Путина, в то время глава администрации президента России, а в ее состав, кроме более двух десятков чиновников высокого ранга и политиков, вошло только несколько историков, занимающих при этом бюрократические должности в системе российской науки. И хотя комиссия просуществовала только три года – распущена уже в феврале 2012 г., однако само ее функционирование интерпретировалось как претензия власти на право предопределять, какое видение истории правильное или допустимое, а какое – вредное для государственных интересов.
Этот сигнал был усилен внесением на рассмотрение в Государственную Думу в то же время, 6 мая 2009 г., законопроекта о дополнении Уголовного кодекса Российской Федерации статьей, запрещающей «реабилитацию нацизма». Именно так националистические члены правящей партии обозначили оспаривание приговора Нюрнбергского трибунала или национальный судов, ссылающихся на этот приговор, равно как и признание преступными действий стран антигитлеровской коалиции – за это предписывалось наказание в виде штрафа либо лишения свободы до трех лет, а если инкриминированные действия совершались с использованием средств массовой инормации – то даже до пяти лет.
Власти не спешили с принятием этих изменений, понимая, что они вызовут не только недовольство профессиональных российских историков, но и навредят имиджу страны. Президент Медведев старался его улучшить, а сталинизм вербально осуждал. Речь шла скорее об оказании мягкого давления на российских исследователей, чтобы они не были слишком усердны в исследованиях преступлений СССР и распространении «нежелательной» истории. Когда же репутация российского режима окончательно рухнула после агрессии на Украину, власти решили не только принять проект, но и сделать его более строгим. 5 мая 2014 г. Путин подписал поправки к Уголовному кодексу. С этого времени упомянутые меры наказания – до пяти лет лишения свободы – грозят не только за оспаривание приговора Трибунала в Нюрнберге, но и за «распространение заведомо ложных сведений о деятельности СССР в годы Второй мировой войны», а также за распространение «выражающей явное неуважение к обществу» информации о днях «воинской славы России» и датах, связанных с защитой Отечества. Как это выглядит на практике? Показательным был случай, произошедший в 2016 г. с жителем Перми, Владимиром Лузгиным, которого оштрафовали на сумму 200 000 руб. За опубликование в социальной сети материала, содержащего информацию о совместном нападении Германии и СССР на Польшу в 1939 г. Лузгин подал аппеляцию, дело дошло до Верховного суда, но все российские инстанции подтвердили приговор – в данный момент дело рассматривается в Европейском суде по правам человека, который должен принять решение, не нарушила ли Россия, как член Советы Европы, Европейской конвенции по правам человека.
Следует к этому добавить, что «днем воинской славы России» считается битва со шведами и украинскими козаками под Полтавой, а также Бородинское сражение – таким образом при расширительном толковании проявлением «неуважения» к российским солдатам можно будет признат, например, выражение сожаления о том, что Великая армия Наполеона не одержала победы над отрядами Кутузова.
Законодательная инициативность команды Владимира Путина на этом отнюдь не закончилась. В 2020 г. были приняты изменения к Конституции, гласящие, что «Российская Федерация чтит память защитников Отечества, обеспечивает защиту исторической правды. Умаление значения подвига народа при защите Отечества не допускается». Означает это, ни более, ни менее, что государство признало существование «исторической правды» и на конституционном уровне запретило действия, которые можно интерпретировать как уменьшение значения усилий своих сограждан во Второй мировой войне.
В этой атмосфере в апреле 2021 г. вступили в силу изменения к упомянутой уже статье о «реабилитации нацизма». С этого времени запрещается также сознательное распространение заведомо ложной информации о ветеранах Второй мировой войны (независимо от того, что эти ветераны в годы войны делали) и осквернение памяти защитников Отечества. В то же время, путинские члены Государственной Думы решили вновь проявить себя, выдвигая новую законодательную инициативу – принятие поправки к закону «Об увековечении Победы советского народа в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов» от 1995 г. Соответствующая поправка была подана 5 мая текущего года. Стоит ее процитировать полностью, так как даже если она не вступит в силу в такой редакции и отсутсвует на данный момент информация об уголовных санкциях, то опыт подсказывает, что по крайней мере часть запретов будет воплощена в жизнь и какие-то санкции будут предусмотрены. Поправка предусматривает следующее: «Запрет публичного отождествления целей, решений и действий руководства СССР, командования и военнослужащих СССР с целями, решениями и действиями руководства нацистской Германии, командования и военнослужащих нацистской Германии и европейских стран оси в ходе Второй мировой войны, а также отрицания решающей роли советского народа в разгроме нацистской Германии и гуманитарной миссии СССР при освобождении стран Европы». Таким образом, можно предположить, что опровержение термина «освобождение Польши Красной армией» будет в недолгой перспективе признано нарушением права.
Другие ограничения свободы исследований и исследователей
Обсуждение вопроса российских репрессивных „законов об истории” не будет полным, если не упомянем, что до пяти лет тюрьмы можно получить в России за «экстремистскую» деятельность – термин, включающий в себя также пропаганду нацизма. Норма сама по себе более чем понятна, однако политический климат в России приводит к тому, что российские историки боятся возможного злоупотребления этой нормы и, например, признания самого сравнения СССР с Третим Рейхом экстремизмом. Они также обращают внимание на то, что в декабре 2019 г. в России вступили в силу поправки к закону об «иностранных агентах», допускающие возможность признания таковыми также физических лиц, получающих финансирование из-за рубежа. Это ставит вопрос о том, не будут ли вынуждены ученые, живущие за счет иностранных грантов, носить клеймо «агентов» и привлекаться к уголовной ответственности в случае отказа дополнять свои публичные высказывания замечанием, что они являюся «иностранными агентами».
Существование всех этих ограничений не означает, что каждый честный исследователь Второй мировой войны может быть признан агентом, экстремистом или реабилитатором нацизма. Режим заинтересован не в массовых репрессиях, а в создании определенного климата страха в историческом сообществе, часто оппозиционном, и отбитии охоты заниматься темами, которые с точки зрения власти нежелательны. Репрессиям подвергаются и будут подвергаться немногие, для устрашения других. Предупреждением о том, что не стоит заниматься «неправильной историей», может быть судьба Юрия Дмитриева, историка из «Мемориала», заслуженного исследователя репрессий в Карелии. Его держат в заключении, с небольшим перерывом, с 2016 г. – вначале этот исследователь был осужден за производство порнографических материалов, а в 2021 г. – дополнительно на тринадцать лет – за мнимые насильственные действия сексуального характера по отношению к приемной дочери. Российские исследователи из общества «Мемориал», а также защитники прав человека и польские власти, считают оба уголовных дела дутыми.
Гипотезу, что все эти поправки принимались прежде всего с целью создания атмосферы страха, подкрепляет судебная статистика. После нескольких лет существования нормы о «реабилитации нацизма» на ее основании привлечено к ответственности немногих людей – в 2020 г. шестерых, и еще двоих – за неуважение к ветеранам, а в предыдущие годы– единичные лица.
Если ко всему этому добавить, что каждый повторяющий, что Крым – это часть Украины или что его необходимо вернуть Украине, может быть привлечен к административной ответственности за «публичные призывы к осуществлению действий, направленных на нарушение территориальной целостности Российской Федерации», а в случае рецидива – к уголовной ответственности, которая предполагает до пяти лет лишения свободы, то видно, что чесные российские исследователи находяться в нелегком положении. Что хуже – они работают в таких условиях, когда не могут рассчитывать на моральную поддержку значительной части своих соотечественников. В результате систематической пропаганды возрастает число россиян, у которых Сталин вызывает позитивные ассоциации – с 38% в 2001 г. до 51% в 2020 г., в то время как процент тех, у кого они негативные уменшился с 43% в 2001 г. до 14% в 2020 г. В 2020 г. положительно оценило роль Сталина 70% россиян (в 2001 г. – 53%), в то время как негативно – 19% (в 2001 г. 33%).
Мотивация Кремля
Давайте подумаем в конце, почему команда Владимира Путина так заинтересована в контроле над памятью о СССР. Подталкивают их к этому как внутриполитические соображения, так и ментальность и личные взгляды главных российских децидентов. Экономический застой в России – эффект не только нееффективности авторитарной клептократии, которой Россия сейчас является, в обеспечении стране стабильного экономического роста, но и западные санкции, наложенные после агрессии против Украины, а также усталость от более двадцатилетнего правления Путина, приводят к тому, что режим уже не может рассчитывать на стабильную поддержку большинства общества. Однако политические дивиденды внутри России можно все еще получать, исполняя ожидания консервативно-националистического электората, а также пропагандируя образ России окруженной врагами, реабилитирующими нацизм, «оскверняющими» святую память солдат Красной армии и т.д. При этом возростающее влияние стран Центральной и Восточной Европы на создание общеевропейского наратива о коммунизме и СССР, приравнивающих его к национал-социалистической Германии, также дает Кремлю повод чтобы использовать это в пропагандистских целях и – в ситуации стремительного ухудшения образа России в странах ЕС и НАТО – проигнорировать заграничные реакции на принятие репрессивных законов о Второй мировой войне или на осуществление точечных репрессий против историков.
Нет сомнений, однако, что к действиям в области исторической памяти Путина и его камарилью подтолкнули также их собственные взгляды. Российский президент, как и многие россияне, мировозрение которых сформировалось во времена Брежнева и под влиянием советской пропаганды о Второй мировой войне, неоднократно выражал сильные личные эмоции, когда «Великая Отечественная война» интерпретировалась иначе, чем в учебниках брежневской эпохи, т.е. того периода, когда культ Красной армии и ветеранов преобразовался властями в эрзац-религию.
Шансов на изменение данной ситуации в России сегодня нет. Да и не будет их пока Владимир Путин остается при власти. Тем большего уважения заслуживают российские историки, которые несмотря на атмосферу страха и попыток запугивания, продолжают исследования и чтят память о советских репрессиях.
Лукаш Адамский
историк и политический аналитик; исследователь польско-советских и польско-украинских отношений; заместитель директора Центра польско-российского диалога и согласия
fot. kremlin.ru
Polska wersja/Польская версия:
Dodaj komentarz
Uwaga! Nie będą publikowane komentarze zawierające treści obraźliwe, niecenzuralne, nawołujące do przemocy czy podżegające do nienawiści!